Как и чему учить зодчего сегодня?
Сегодня на Дону строят много. Как известно, Ростовская область в 2004 году по введенным в строй квадратным метрам перегнала даже столицу. Радоваться бы, но почему-то, проезжая мимо высоток из стекла и бетона, буквально расталкивающих старые дома, или минуя сотворенные «под готику» коттеджи «новых русских», никто в автобусе не вздохнет, как, к примеру, в старой Нахичевани: «Красота-то какая!» В чем проблема — в мастерстве строителей, вкусах заказчиков («сделайте нам красиво!») или в представлениях о прекрасном и необходимом самих архитекторов?
А что будет через несколько лет? Кто придет на смену нынешней «голубой крови» строительного комплекса и предложит и вовсе головокружительные проекты? Как воспитывают и учат сегодня тех, кто придет в архитектуру завтра? Корреспондент «Строительного комплекса» решила выяснить мнения о ходе этого процесса у ректора профильного вуза, педагогов (они же — практики) и выпускников.
Виталий Колесник: «Конкурс на специальность «архитектура» растет, и не думаю, чтобы он упал в ближайшие годы»
Разговор корреспондента «Строительного комплекса» с ректором Ростовской государственной академии архитектуры и искусства Виталием Антоновичем Колесником получился не только об уровне подготовки специалистов-архитекторов. Но начался он именно с этого вопроса.
– Если говорить о том, как мы готовим архитекторов, то вот вам критерий. В стране уже 50 с лишним лет проводятся смотры-конкурсы дипломных проектов выпускников по специальности «архитектура». Процентов 80 из представленных нами проектов получают там дипломы высшей категории. А ведь съезжается на эти конкурсы весь бомонд архитектурного образования. О высоком уровне преподавания в академии говорит и следующее: мы по рейтингу входим в шестерку лучших архитектурных и художественных вузов России.
– Человек, проживающий в ЮФО, может получить архитектурное образование только в Ростове?
– В Волгоградском архитектурно-строительном университете есть свой архитектурный факультет. При нашем содействии открыты архитектурные факультеты во Владикавказе (в Технологическом университете) и в классическом университете Краснодара.
– А молодежь стремится сегодня получить эту профессию?
– Несмотря на то, что демография у нас неважная, конкурс на такую специальность, как «архитектура» в последние годы растет. В 2004 году он составил свыше три человека на место. Думаю, что он и не упадет в ближайшие годы.
– Как на уровне архитектурного образования, с вашей точки зрения, может отразиться реформа, грозящая высшей школе?
– Скажу прямо, до конца начавшуюся реформу высшей школы никто не понимает. Противоречие состоит в том, что мы уже вошли в Болонский процесс, но как готовить архитектора, не очень четко себе представляют и наши западные коллеги. Нет ни одной архитектурной школы, где бы специалиста (не магистра) готовили бы менее пяти лет. И никто не может толком сказать, как осуществить требование Болонской декларации — обучать бакалавра три года, а магистра — еще два. В Норвегии магистра архитектуры обучают все семь лет!
Скорее всего, Ростовская государственная академия архитектуры и искусства академия должна будет с кем-то интегрироваться по примеру РГУ, Таганрогского радиотехнического университета и ЮРГТУ. Но практика показывает, что растворение архитектурно-художественных специальностей в любом вузе ведет их к некоторому ущемлению. Еще в советские времена был утверждена такая пропорция для архитектурных специальностей: один преподаватель — четыре студента. Для почти всех остальных специальностей — один к десяти. Поэтому, если пойдет речь о сокращении, то число архитекторов-художников придется сократить больше, чем преподавателей с других кафедр.
Но при любом объединении не решается вопрос, который негласно стоит в основе реформы: сокращение финансирования. Можно сократить количество ректоров и бухгалтеров. Но на студентах и зарплатах преподавателей уже здорово не сэкономишь.
Второй путь, если не состоится интеграция вузов, — уход в «свободное плавание», то есть превращение в Государственную автономную некоммерческую организацию. Академии дается финансирование в случае, если она выиграет конкурс среди других вузов по бюджетному набору студентов. Так, скорее всего и случится, конкурентов на юге страны у нас нет. Но! Обучение каждого студента архитектора стоит 30 тысяч рублей в год. Государство по сертификатам в прошлом году оплатило 17 тысяч. В законе написано, что «смешанной» — то есть наполовину бюджетной, наполовину коммерческой — форма обучения быть не может. Получается, что оплата обучения бюджетников будет идти за счет родителей студентов, обучающихся на коммерческой основе. А у тех возникают вопросы…
– По доске объявлений в академии можно узнать, что архитекторы требуются в Батайске и Аксае, Зимовниковском районе и Армавире, Волгодонске и Ростове.
– И по Северному Кавказу — особенно небольшие города — обеспечены архитекторами крайне плохо. А в районах часто их нет совсем. Там во многих случаях должность главного архитектора занимает инженер-строитель. Так, например, мы пытаемся решить эту задачу через целевой набор и переподготовку кадров инженеров, работающих на должностях архитекторов. В течение ряда лет УК нас работает центр переподготовки и и повышения квалификации. В течение ряда лет при академии действует центр по переподготовке кадров. Для Краснодарского края мы выучили не менее 15 человек: они получили дипломы о дополнительной квалификации.
– Студенты заканчивают вуз и приходят на работу. Не получается ли при этом так, как у Райкина: «Забудьте обо всем том, чему вас учили в институте!…» Насколько студенты, обучаясь в академии, связаны с практикой?
– Наши дизайнеры и интерьерщики начинают работать с третьего курса, и с этой работы их приходится вылавливать для продолжения учебы. 30-40 процентов архитекторов также начинают работать с третьего курса. Они знают информационные технологии, и их приглашают для перенесения бумажных вариантов проектов в компьютеры. Согласно данных службы занятости, за последние пять лет к ним обратились всего шесть наших выпускников-архитекторов. А выпустили мы за пять лет примерно 400 специалистов. Думаю, что проектированием из них занимается около 60-70 процентов. А вы знаете, каких архитекторов ищут заказчики? Тех, кто положит перед ними утвержденный проект со всеми необходимыми подписями.
– Но ведь согласование проекта — это попросту другая профессия!
– Безусловно. Мы готовим менеджеров в области архитектуры и дизайна. Сделано уже три выпуска, и все выпускники — нарасхват. Они этим и занимаются. Но их еще мало, а проектируется много…
Евгений Миронов: «Мастер должен формулировать задачу и решать ее на глазах изумленных студентов!»
Возглавляющий Ростовское отделение Российской академии архитектуры, Евгений Игоревич Миронов с февраля 2005-го возвращается в стены академии, чтобы вновь заняться воспитанием будущих архитекторов.
– Как мне кажется, архитектурное образование должно идти через мастерскую, где мастер формулирует задачу и решает ее на глазах изумленных студентов. А сегодня у них даже своего рабочего места нет, они переходят из одной аудитории в другую, что на практике воспринимается как продолжение обычной школы. В свое время, читая курс «Введение в проектирование», я отбирал со второго курса два-три человека для работы в мастерской. Совсем не обязательно отличников, но тех, у кого была страсть к этому делу. И так — с каждого следующего курса. Создавался небольшой коллектив, где все понимали друг друга. Ведь до студента порой не всегда доходит, что на профессиональном языке пытается ему объяснить преподаватель, а своего сверстника он поймет всегда. Они, таким образом, учились не только ставить задачи и их решать, но и учили, и поддерживали друг друга до самого диплома. Все, кто прошел через эту мастерскую, остались в профессии. Сама идея такой формы обучения не нова. В 1917-1918 годах мастерские существовали во ВХУТЕМАСе. Какие интересные архитекторы оттуда вышли!
Лев Соколов: «Нынешним архитекторам нужны хорошие знания инженерных дисциплин»
Лев Николаевич Соколов, доцент кафедры архитектуры и градостроительства РГСУ. Той самой, которой столько же лет, сколько и самому вузу. Архитектуру знает, что называется, с младых ногтей. И архитекторов знает — тех самых, почти классиков. Знает и про то, как их учили.
– В нашем строительном университете сильны традиции инженерной подготовки, так необходимой архитекторам. Раньше вообще выдавали диплом, где было написано — инженер-архитектор. Такие дипломы были у наших известных архитекторов Георгия Алексеевича Петрова и моего отца, Николая Соколова, то есть тех, кто восстанавливал Ростов после войны. Они учились в 30-е годы: Петров — в МАРХИ, отец — в Уральском политехническом. Система обучения тогда была такой, как до революции, ее еще не успели разрушить. На первых двух курсах изучались общие дисциплины, в том числе и инженерные. Потом приходил мастер и набирал группу из 10 человек, не больше. Первое задание — чертеж табуретки. Из 10 проектов выбирался лучший, по чертежу предмет изготавливался, и начинался разбор, что же в чертежах было неправильным. А далее начиналась участие в проектировании, причем проект обязательно разрабатывался во всех во всех подробностях — и вентиляция, и отопление и так далее. От простых проектов шли к сложным. База закладывалась великолепная. Наталья Андреевна Хазагерова нашла снимки дома, выстроенного в 1939 году по проекту отца. А ведь он заканчивал институт в 1935-м. То есть, после вуза архитекторы тогда умели проектировать самостоятельно. А сегодня у нас в университете сильна инженерная подготовка, но маловато — архитектурной. В академии — наоборот: готовят рисовальщиков, а при нынешней практике архитекторам нужны хорошие знания инженерных дисциплин.
Сам ректор архитектурной академии признал, что работают по профессии далеко не все из тех, кто получает диплом архитектора. Люди идут в дизайнеры, в художники-оформители, занимаются версткой газет. Но — почему, если полученная ими профессия так дефицитна? Не признавать же для архитектуры профнепригодными почти 40 процентов выпускников, успешно защитивших дипломы. Может быть, все не так гладко в самом процессе обучения, как это видится из ректорского кабинета?… Из опрошенных согласились объяснить причины, по которым после вуза они не отправились проектировать, лишь две выпускницы. И то — под псевдонимами, по студенческой привычке опасаясь вступать в конфликт с бывшими преподавателями. Редакции фамилии этих отважных известны.
Татьяна С.
– Самая большая проблема, на мой взгляд, в том, что в академии нас не учили самому процессу созидания. На старших курсах от тебя требуют чертежи, и только чертежи, без которых и разговаривать с тобой не будут. А у тебя идея пока существует только в словесном выражении, в конкретных формах ты ее пока не видишь. И попробуй подойти с этим к преподавателю! Он тебя пошлет…чертить и скажет, чтобы без чертежей ты к нему не появлялась! И это не самый худший вариант. К примеру, на занятии тебе говорят: «Существует такие-то типы школ. Вот вам функциональная схема, набор требуемых помещений — и все чертят генплан!» А когда я предложила сделать большее, чем предложено, количество подсобных помещений (у меня школа была художественной, а я на собственном опыте знаю, как там необходимы лаборантские комнаты при каждом классе!), мне кричали: «Еще раз с этим придешь, мы пойдем разбираться с тобой в деканат!».
О том, что может существовать диалог между студентом, выполняющим проект, и его преподавателем, я узнала, только делая диплом. Но самое интересное в том, что на первых курсах, где тебя учат ремеслу на уровне формы — чертить, делать макеты — творчество инициируется самими преподавателями. А на старших курсах, где ты, собственно, и начинаешь заниматься архитектурой, то есть проектировать, педагоги вовсе не заинтересованы в том, чтобы развить разбуженный в тебе на первых курсах творческий потенциал.
И еще. К примеру, нас учили такой программе, как AutoCAD. Он нужен, конечно, но архитектор для нормальной работы сегодня должен знать еще много программ. Вот это «многое» студентам приходится постигать самостоятельно. Попробуй на защите дипломного проекта не выстави «визуалку»! Этого, конечно, формально от тебя потребовать не могут. Этому тебя не учили, но ее отсутствие все равно для тебя будет минусом.
А посмотрите, на каких жутких столах и при каком жутком освещении предлагают нам проектировать! Скажут, академия бедная, на всех много чего не хватает. Так набирайте поменьше народу и боритесь за качество обучения! Может быть, тогда проблема — идти в архитектуру после окончания или не идти — отпадет сама собой.
Даша К.
– Поступить в архитектурную академию человеку, который не умеет на профессиональном уровне чертить, делать «отмывки», не знает академический рисунок, практически невозможно, будь он сколько угодно талантлив. И это — сюда, в академию, где тому же академическому рисунку все равно учат почти пять лет! Есть в Ростове архитектурные классы, но там все перечисленное дается в довольно малых объемах. А на первых курсах ты уже должен знать, как все это делается, и работать.
На мой взгляд, обучение очень оторвано от практики. К примеру, тебя учат нормативам. Но тому, что согласование проекта длится гораздо дольше, чем само проектирование, да и как оно происходит, в каких инстанциях, можно узнать, только столкнувшись с этим на практике после окончания. Я сама узнала об этом на старших курсах (рассказал руководитель диплома) и поняла, что такой «архитектурой» заниматься уж точно не хочу.
Но самое страшное в обучение — это когда тебе ставят оценку и вовсе не собираются объяснять, где ты прав, а где — не очень. Если повезет поймать преподавателя и прижать его к подрамнику, то тогда, может быть, и удастся вытащить из него замечания по твоей работе. Да и в этом случае не каждый захочет с тобой разговаривать.
Уже заканчивая вуз, пришлось столкнуться с таким понятием в архитектуре, как дискриминация по половому признаку. Ребята, и в академии учась, нашли себе работу, а сейчас уж точно все работают в мастерских. А девчонки? Ну да, они — в тех же мастерских, но занимаются тем, что окна в ArchCADe вставляют без какой-либо надежды на профессиональный рост. Более оптимальный вариант у тех, кто работает в «папиных» мастерских, как одна наша выпускница в Сочи.
26-и 27 января в Ростовском государственном строительном университете состоялись защиты дипломных работ выпускников по специальности «Проектирование зданий». Выпускницы-проектировщицы не согласились с мнением своих коллег из академии. Многие их них уже более года работают в проектных организациях Ростова и никакой дискриминации на себе не ощущают.
Подвести итоги этого заочного обмена мнениями предоставим читателю. С нашей точки зрения, вывод следует отсюда очевидный: реформа высшей школы — действительно на пороге. И не повод ли это задуматься о том, как меньшими средствами добиться лучших результатов? Особенно в той отрасли, где необходимо «штучное» производство специалистов.
«Строительный комплекс», № 8, 2005, с.5
Это статья перенесена на блог со старого сайта, где находилась по адресу http://werawolw.narod.ru. Старый сайт не пополняется С 24.05.2008 и функционирует как архив.
