Дать природе делать свое дело

Перемены в климате не заметить сегодня невозможно. О том, как долго будет длиться глобальное потепление (или похолодание?) и к какому результату все придет, автор этих строк поговорила с Климом Григоренко, кандидатом географических наук, заведующим лабораторией многокомпонентного мониторинга периодически пересыхающих акваторий юга России ЮНЦ РАН.

Изменения налицо

Благодаря «Федеральной научно-технической программе в области экологического развития РФ и климатических изменений на 2021 — 2030 годы, и ВИП ГЗ (Важнейшие инновационные проекты государственного значения)» создана Система мониторинга Азовского моря и Приазовья Южного научного центра РАН. Мониторинг касается также Волжско-Донского водного пути, севера Каспия и Маныча.
Зачем это все нужно? Климат меняется, и те представления о данных водных объектах, которые были еще 20-30 лет назад, уже не соответствуют действительности, так как отражают предыдущую климатическую эпоху. А сегодня, утверждает Клим Сергеевич, мы находимся в периоде маловодья — то есть, таком периоде, когда в реках не хватает воды.
Для природы это процессы естественные, а для нас, людей, негативны. Потому необходимо понимать, как нужды человека к этим изменениям приспособить.

Как они взаимодействуют

То есть, прежде, чем проектировать плотины, гидроузлы, оросительные каналы, нужно понимать, а есть ли вода вообще и насколько ее качество сможет удовлетворить людей.
В работе Системы мониторинга есть важное направление — мониторинг климатически активных веществ. То есть, на все это раскрученное глобальное потепление (существующее, в основном, в СМИ) у Южного научного центра РАН есть свой взгляд: климат цикличен. И в перспективе важно следующее: что перевесит — цикличность или вклад тех изменений, которые внес в природу человек. Наиболее серьезные ученые считают, что природные факторы будут доминировать.
Но вернемся к климатически активным веществам, за которыми также нужно наблюдать.

Климатически активными веществами называют те, которые отвечают за состояние климата. Самые важные из них — углекислый газ, метан, водяной пар.

В системе глобального мониторинга оказалось, что в этом направлении существует просто непаханое поле. Хвойный и лиственный леса взаимодействуют с атмосферой, поглощая углекислый газ и выделяя кислород. Есть и оценки взаимодействия атмосферы с океаном. А вот для степей и пересыхающих болотистых, как долина Маныча, территорий — такие оценки полностью отсутствуют. Их не делал никто в принципе. А сегодня наконец-то «дошли руки» и появились возможности.
— Мы обнаружили в этом году интересные процессы, которые там происходят, — утверждает Клим Григоренко. — Причем они интересны на российском уровне, и на международном: долина Маныча — не единственный на земле подобный (высокосоленый и засушливый) объект.

Откуда соль

Для озер этой области характерна высокая соленость, причем такой она стала за последние 20 лет. Вспомним, что система водоемов западного Маныча — вся искусственная: она была создана в 1930-е годы, в них подводилась вода из Кубани и Дона. В то время Веселовское и Пролетарское водохранилище стали попросту оазисами посреди полузасушливой степной территории. В 2000-е годы сток Дона сильно уменьшился, вода из Кубани по-прежнему поступает, но ее не хватает, и получается, что только у Веселовского водохранилища сохраняются условия для пресноводной фауны. А в Пролетарском водохранилище сейчас соленость — 80 граммов солей на литр: это вдвое больше, чем в Мировом океане.
Что там произошло? Гидросистема не успела приспособиться под столь гиперсоленый режим. Пресноводная фауна погибла. Питание водами источников не решает проблемы, так как Кума-Манычская впадина — это территория дна пролива, соединяющего в свое время Каспийское и Черное моря. И там все подстилающие поверхности очень соленые. Поступающая дождевая вода вымывает эти соли: так формируется соленая среда.
Выживают в ней простейшие организмы и рачки типа циклопов и дафний, а сложные организмы там жить не могут. Органический синтез все-таки идет, но его продукты гибнут и оседают на дно в виде ила. И сейчас все эти гиперсоленые водоемы Кумо-Манычской впадины является источником, откуда углекислый газ поступает в атмосферу.
С точки зрения глобального потепления выделение такого большого количества углекислого газа — плохо. Но нужно учитывать все факторы: рядом Азовское море. А, может быть, оно поглощает этот углекислый газ, и общий баланс нейтрален? Так что наша задача, говорит Клим Сергеевич, понять параметры углеродного цикла для региона в целом.

Новые острова

Главный фактор, конечно же, маловодье, так как мы имеем фактор солонизации везде. Наглядный фактор понижения водности Дона — появляющиеся периодически на середине реки острова, особенно при «верховке». А в Цимлянском водохранилище недостаточно воды, чтобы компенсировать ветровые сгоны.
Как итог — русла не промываются проточной водой, и даже на Нижнем Дону отмечается рост минерализации. Играют роль морские воды, которые заходят в реку при нагонах. Они проникают в водозаборные системы, и приходится слышать от людей в Азове и Таганроге, что вода из крана течет соленая.
А при сильных восточных ветрах в дельте многие рукава «отрезаются» от русла Дона. Серьезных половодий не было уже 70 лет. И эти рукава наполняются подземными водами, достаточно минерализованными: 6-8 граммов на литр — такую минерализацию мы обнаружили впервые в 2017-18 годах. Все это сказывается и на здоровье людей, и на системах водоснабжения. Этой водой даже нежелательно поливать огороды.

Что делать?

— Приспосабливаться, — говорит Клим Григоренко. — использовать системы для снижения солености, и продолжает: «Этим летом мы объездили все малые реки Приазовья. Было обнаружено, что все реки несут соленые воды. Так что они не распресняют Таганрогский залив, как прежде. В регионе относительно пресные лишь Дон и Миус».
А когда можно ожидать наступления периода хотя бы относительного многоводья? «Циклы бывают разные, — замечает Клим Сергеевич. — В Институте географии РАН провели большую работу и составили атлас засух. Для нашего региона характерен цикл в 30-40 лет. Про другие временные отрезки трудно рассуждать, поскольку все время наблюдений укладывается в 150 лет.
Но если ориентироваться на цикл в 30-40 лет, то лет 10-15, как минимум, нас еще ждет маловодье.
Циклы, правда, не работают как часы. Следующий цикл может быть и 20, а может быть и 60 лет. Модели изменения климата не включают все параметры среды, поэтому прогнозы возможны вперед лишь на два-три года.
Так что приспосабливаться к нынешнему маловодью — это самое разумное, что может быть, не перебрасывая реки из Сибири на юг, к примеру. Из Волги также критично брать воду, так как уровень Каспия понижается, что тоже есть последствие маловодья.
Что значит «приспосабливаться»! Если в Дону мало воды, то строить суда с более малой осадкой и меньшей грузоподъемностью. Искать другие виды транспорта. Искать другие источники воды для региона. Использовать влагосберегающие технологии в сельском хозяйстве. Ну, и продолжать мониторинг водных систем.
Есть еще один момент, который говорит о нежелательности глобальных строек. Они длятся лет 10-15, а потом наступает многоводный период, и построенные сооружения, если они, конечно, будут достроены, окажутся не нужны. То есть, лучше дать природе делать свое дело, учитывая, что мы сами — часть этой огромной экосистемы, так что наша задача — эту систему поддерживать и сохранять.