«Тихий Дон» по–санкт-петербургски: за попытку — спасибо!

В рамках Международного фестиваля «Минифест» в Ростове-на-Дону показан спектакль по роману Михаила Шолохова «Тихий Дон». Он поставлен в питерском театре «Мастерская» режиссером Григорием Козловым в рамках художественно-публицистического проекта «Российское казачество в периоды социальных преобразований». Спектакль длился почти девять часов. И те зрители, которые прошли вместе с актерами этот театральный марафон, судя по всему, разочарованы не были.

Ну, конечно, можно долго придираться к тому, что перед нами совсем молодые ребята (а перед спектаклем режиссер признался «Молоту», что работал над этим произведением с двумя своими студенческими курсами), и далеко не все из актеров исчерпывают глубину характеров шолоховских героев. Хотя не назвать тех, кто весьма близко подошел к этому нельзя. Это и Пантелей Прокофьич (Дмитрий Белякин), один из тех немногих персонажей, которые вызывают максимум сочувствия у зрителей, особенно в сцене неприятия мнимой гибели Григория. Это и Дарья Мелехова (Мария Русских), разгульная бабенка, нашедшая свой трагический конец в водах Дона. Это и Дуняша Мелехова (Наталья Шулина), и Аксинья (Софья Карабулина), хотя согласие со светловолосой Аксиньей (несмотря на убедительную игру актрисы), затягивается на весь спектакль.

По словам режиссера, спектакль — сага о семье, а точнее, о разрушении этой семьи в ходе трагических событий начала ХХ века. Но последний монолог Ильинишны (Ольга Афанасьева) заставляет задуматься о фундаменте этой семьи, основанном не только на совместном труде, но и на диких избиениях жены мужем. А не бьет, так уже хорошо?!…

Под «семейную» задачу подогнано в сценарии все, даже изменены реалии романа (ну, не убивал у автора Мишка Кошевой Петра Мелихова!), и главная мысль главного русского романа ХХ века, высказанная Григорием в своем желании мирно жить и трудиться без всяких войн и революций, остается где-то на задворках повествования. И даже свою винтовку, у Шолохова символично брошенную в Дон, главный герой как-то тихонько прячет (с задних рядов не видно — куда), словно собирается еще хоть разок ею попользоваться.

Сценографию и костюмы спектакля создал Михаил Бархин. И режиссер чрезвычайно умело пользуется всей этой конструкцией из жердей и подобия телег, на которых отправляются каждый в свой путь герои. Весьма эффектно использованы и видеосъемки огня: мороз по коже от их «наложение» на стены, что создает полную иллюзию пожара.

А внизу у сцены плещется река, обозначенная отражающими плоскостями, и у нее собираются на мостках, полоща белье, казачки, обсуждая события в хуторе, что отлично «попадает» в стилистику романа — во всяком случае, гораздо более, чем изображенная баня, явление явно городское и казачьему быту не свойственное. А уж «казачки» в простынях — это и вовсе из гоголевской «Майской ночи»…

К финалу девятичасового действия начинает утомлять однообразие приемов, приедается музыкальный микст из русских (!), украинских (!) и казачьих песен. А городской романс, который напевает Аксинья, скорее в характере Дарьи, нежели этой женщины с трагической судьбой.

Несмотря на многие «проколы» в знаниях казачьего быта и традиций, этот спектакль заставляет испытывать уважение к такой мощной работе театра «Мастерская» из Санкт-Петербурга. А поскольку впереди у зрителей еще не один «Тихий Дон» в грядущем юбилейном году, увиденное можно считать точкой отсчета.