Драгоценный камень в алмазном венце репертуара

Девятую премьеру 24-го сезона Ростовского государственного музыкального театра впору назвать «драгоценным камнем в алмазном венце его репертуара». Речь идет об опере «Царской невесте» Николая Римского-Корсакова в постановке режиссера Павла Сорокина.

В отличие от других опер композитора, основанных на сказках, это либретто этого произведения, написанное композитором в содружестве с Ильей Тюменевым по одноименной драме Льва Мея, имеет в своей основе реальный исторический факт — смерть Марфы Собакиной, очередной жены Ивана Грозного.

Прекрасные голоса артистов труппы, слаженные хоры — мужской (опричников, темной силы) и женский (символизирующий светлое начало, хормейстер-постановщик — Елена Клиничева) звучали замечательно, как и оркестр театра (дирижер — Андрей Иванов). Две чудесных женских партии — Марфы (Ольга Шишенина) и Любаши (Ольга Земскова), написанные композитором с такой любовью, были исполнены нежно и страстно и получили заслуженные аплодисменты.

Но, пожалуй, самое интересное и необычное в этом спектакле — сценография петербуржца Сергея Новикова. На сцене — два мира: реальный и тот, куда в своем безумии уходит Марфа и присутствует безвинно оговоренный и казненный ее любимый Иван Лыков (Сергей Волков). В этом же мире живут и сопровождают Марфу, как бы предсказывая ее судьбу, загубленные невесты. К финалу спектакля свет на сцене постепенно меркнет (художник по свету Ирина Вторникова). Костюмы героев, выполненные в светлых тонах, становятся мрачными (под стать одежде опричников, кровавой и темной с самого начала), а реальный мир от иллюзорного отделяет прозрачная решетка. Причем появляется она на месте упавшей огромной фрески Богоматери, на фоне которой купец Собакин (Александр Мусиенко) благословляет дочь и ее жениха.

Хореографом-постановщиком в спектакль приглашен Ярослав Францев (Москва), который признался, что участие в такой опере для него — эксперимент. Танцуют в постановке, в основном, загубленные невесты. Их движения вроде бы из русских народных танцев, но они какие-то ломаные и безрадостные. Загубленные девушки начинают спектакль, и они же его заканчивают, символизируя то, к чему приводит страстная одержимость и борьба за свое счастье, построенное на несчастьях других.