Андрей Кудряков: «Мы вновь оказываемся на той войне»

Как часто сегодня наши бойцы на передовой сталкиваются с реалиями Великой Отечественной? Бои-то идут в тех же местах, где проходили сражения прошедшей войны. Действительно ли обнаруживается в материальном и моральном плане (через местных жителей) эти следы? И как это отражается на воюющих сегодня сторонах? Об этом и многом другом — беседа с руководителем поискового объединения «Миус-фронт», координатором движения «Бессмертный полк» Андреем Кудряковым.

Прямое продолжение

— Так какова она нынче — связь времен через линию сегодняшнего фронта?
— То, что сегодня происходит на Донбассе — прямое продолжение той войны. Фашизм, как выяснилось, не побежден. И то, с чем сталкиваются наши ребята на линии боесоприкосновения, это продолжение той войны. Идеологически противник полностью основывается на тех понятиях, которые были у третьего рейха — та же человеконенавистническая идеология национальной исключительности, то же уничтожение мирного населения — та самая, от которой Донбасс страдал как никакой другой регион. И мы продолжает дело наших дедов, уничтожая нелюдей, пришедших выжечь эту землю, уничтожить нашу культуру, наши традиции, наш народ. Часто встречаешься с только что мобилизованными ребятами, которые откровенно говорят: «Мы не знаем, что мы здесь делаем, за что воюем …». Но очень скоро, увидев полностью разрушенные населенные пункты, они понимают, с кем имеют дело. Гибнут ни в чем неповинные мирные жители — и это центр Европы, ХХI век! И мы вновь оказываемся на той войне.
— Даже локации одинаковы!..
— Ну, да. Та же линия Черепаха, оборонительная линия, которую фашисты протянули после Миус-фронта, сказав, что Красная армия никогда ее не перейдет, никогда не освободит Сталино (нынешний Донецк), Ворошиловград (нынешний Луганск), Мариуполь. Но мы их взяли и восстановили, восстановим и сегодня. Только сначала нужно уничтожить то зло, которое, ожив, пришло на нашу землю.

Лечить милосердием

— Из головы не выходит та самая бабушка, которая ВСУ-шников, приняв за наших солдат, вышла встречать с красным флагом. Значить это может только одно: в поколении, пережившем ту войну, осталось то, что не удалось выбить нынешним украинским идеологам. Почему же удалось перевернуть сознание более молодых людей?
— Я приведу один пример. На днях наши добровольцы рассказали, как они ползли к раненому украинскому солдату, чтобы его вытащить с поля боя. Он, увидев наших, стал в них стрелять. Хорошо, что был в полуобморочном состоянии — не попал. Доползли и увидели украинца плачущим: не рассчитал, говорит, последнюю пулю хотел себе оставить, но все по вам выпустил. Он оказался офицером, которого не просто бросили раненым, но и обувь сняли. Его перевязали, сделали обезболевающий укол. Конечно, отвезли в госпиталь и проведывали. Через неделю он стал нормальным человеком, с которого спало все наносное: он рассказывал о том, что оба его деда воевали с фашизмом в этих местах. Он говорил, что будет рад, если к нему в гости после войны приедут те, кто его спас. Вы только подумайте, его настолько одурманила пропаганда, что он стрелял в добровольцев, которые ползли его спасать!
— Офицер пришел в себя через неделю, а другим, судя по всему, потребуется гораздо длительная реабилитация.
— И должна она идти на основе наших культурных традиций, морально нравственных основ. Только милосердием, добротой и гуманностью можно излечить это зло.

Духовные скрепы рухнули

— И все-таки, как же так получилось, что удалось внедрить нацистскую идеологию в головы людей, чья территория так пострадала во время Великой Отечественной именно от носителей этой идеологии?!
— Почвой для этого стала интеллектуальная деградация: все время падал уровень образования, уровень культуры и духовности. И все это заменялось западными шаблонами — свято место ведь пусто не бывает. Был выращен человек, чуждый прежнему культурному коду. Его идеология основывается на индивидуализме, идеях потребления, отстранения себя от связей с предками. Это страшно, потому что Украина была сильна всегда именно семейными традициями. Сегодня такой духовный центр, как Киево-Печерская лавра, разграблен и поруган. Словом, стоило выбить ту духовно-нравственную основу, на которой основывалась жизнь украинского общества, как получилось общество зомби, оборотней. Они пытаются заново придумать свою историю и чужды своей культуре — даже своему языку, потому что тот язык, который мы сегодня слышим, далек от традиционного украинского языка, на которых слагались песни, которые, кстати, пели и на Дону.
— С Россией такое не получилось!
— Но попытки-то были — лишить нас своей истории, нашего образования. В какой-то момент мне стало казаться, что мы и День Победы теряем. Народный «Бессмертный полк» спас этот день как День памяти о Великой Отечественной. Мы смогли эту память сохранить. И это дает надежду, что наша страна вернет в полной мере и свою культуру, и свои традиции, и нравственность, и духовность. Причем не только себе — но и другим странам.
— И странам, нам противостоящим, тоже!
— Безусловно. Там есть много здравомыслящих людей, которые смотрят на нас с надеждой.

Пережить ужас войны

— Во всей истории СВО необыкновенно трогает момент с детскими письмами на фронт, которые бойцы хранят при себе все время. Эта традиция, которая идет со времен Великой Отечественной или такое сочувствие и поддержка тех, кто воюет за правое дело, в принципе присуща русскому человеку?
— Стало национальной традицией, когда на фронт отправляли не только письма поддержки, но и вышивали кисеты, вязали шерстяные носки, передавали какие-то небольшие игрушки, которые бойцы носили с собой как талисман с собой. На войне человек черствеет — иначе не прожить во многих ситуациях. Но чтобы остаться человеком, нужно себе все время напоминать, что есть другой мир, полный любви и надежд, за который мы и сражаемся. Детская игрушка позволяет это не забывать.
— А что еще помогает пережить весь ужас войны?
— Есть военные психологи, есть священники, которые помогают в этом. И у них большая важная работа, так как переживаний много: ведь в блиндажах напротив — люди, говорящие с тобой на одном языке.
— Так что же на войне самое страшное?
— Когда об этом спрашиваешь у бойца, ответы более-менее одинаковые. Все мы смертны, говорят, все когда-то уйдем, но когда ты видишь, что в подвал, заполненный детьми, женщинами, стариками попадает снаряд, эти потери пережить просто невозможно. Потери нашей армии и ВСУ со временем мы узнаем — вплоть до десятка человек, и это будет отчасти страшная, но все-таки статистика. А потери гражданского населения, которые уже исчисляются десятками и десятками тысяч — это самое большое горе, которое постоянно приходит к бойцам во снах. А ведь их никто не считал: и все это в большинстве своем пожилые люди. Попробуй увези бабушку от ее хозяйства! Да никуда она не пойдет — так и сравняют ее с землей вместе с хатой и огородом… А ведь именно они, нынешние пожилые люди, создали великую страну после Великой Отечественной.

Нашли ответы для всех

— Как же хотелось, чтобы все это увидели господа «диванные пацифисты», говорящие про полтора года войны, а не про настоящие девять, которые она ведется!
— Основная идея кинофильмов, которые мы там снимаем — рассказать миру правду о том, что происходит. Мой коллега, режиссер Руслан Кечеджиян и операторы, впервые побывав на Донбассе в 2022-м, тоже не совсем понимали, что и к чему, и, снимая фильм, искали ответы, в том числе, и для себя. А нашли — для всех, потому что увидели все происходящее там сами. Прочувствовали, пообщались с матерями, теряющих своих детей и не знающих, как им дальше жить. Пообщались с людьми, которые остались без крова и потеряли почву под ногами. И замечательно, что наши донские кинематографисты делают фильмы, которые действительно знает весь мир, и которых не обвинишь в пропаганде. И, наверно, нынче это миссия всех творческих людей — художников, писателей, кинематографистов — рассказать правду о том, что сейчас происходит на Донбассе, потому что сегодня там решается судьба не только нашей страны, но и всего мира.