Школе должен быть важен каждый ребенок

Во вступившем в силу федеральном законе «Об образовании» закреплено понятие «инклюзивное образование». Дается не только определение, что это такое, но и прописано, что школа должна создать условия для обучения любого ребенка. О том, как сегодня обстоят дела с инклюзивным образованием в Ростовской области, беседа с Аллой Дорохиной, руководителем Ресурсного центра по сопровождению инклюзивного образования детей с ограниченными возможностями здоровья (структурное подразделение школы-интерната II вида № 48, директор — Раиса Маетная).

— Значит, «особых» школ у нас не будет?

— Коррекционные школы будут работать потому, что далеко не все дети смогут обучаться инклюзивно, как бы мы этого не хотели. Они останутся еще и потому, что не все родители захотят, чтобы их ребенок учился в обычной школе, сомневаясь, будет ли он там успешен. Поэтому я рада такому решению.

— Значит, нужно готовить и педагога, и ребенка, и его родителя к инклюзивному образованию?

— Совершенно верно. «Дикой инклюзией» мы называем ту ситуацию, когда к совместному обучению не готов никто. Хотя согласно исследованию, которое провел Санкт-Петербургский университет, наиболее готовые к такому образованию именно дети. Они не ощущают разницы между собой, когда растут вместе, интуитивно понимая, что так — положено. Если в начальной школе педагог принимает идею обучения в классе «особого» ребенка, то и дети относятся к этому положительно.

— Да, «дикая» инклюзия нам не нужна!

— Порой в коррекционной школе ребенок сможет больше взять в сфере образования, но тут встает вопрос о социализации. И эта грань очень тонкая. Мы как центр разрабатываем показатели, по которым определяют возможности ребенка к инклюзиву. Это именно наши наработки, потому что никаких федеральных стандартов на сей предмет нет.

— А в перспективе они появятся?

— Да. А сегодня работают наши психолого-медико-педагогические комиссии в компетенции которых определить образовательный маршрут ребенка, но их заключение носит исключительно рекомендательный характер для родителей. Но закон говорит о том, что директора школ уже не в праве отказать ребенку с ограниченными возможностями здоровья учиться в обычной школе.

— Значит, теперь вопрос стоит о просвещении родителей и обучении учителей?

— И это огромный пласт работы! Педагоги — это люди, которые сами все время образовываются и самообразовываются. Но главное здесь — сформировать философию по принятию такого ребенка. Педагог должен понять, что к нему на обучение в класс пришел ребенок — каким бы он не был, и он, педагог, должен искать способы, как ему помочь освоить учебный материал.

Так что основное сейчас — формирование готовности педагога работать с этими детьми.

Инклюзия — широкое понятие. Это и одаренные дети, это ребята из мест «не столь отдаленных», это дети мигрантов, то есть, категория огромная в широком смысле. Просто мы как-то чаще говорим о ребятишках с ограниченными возможностями здоровья. А педагог должен быть готовым сегодня постоянно менять формы и методы работы.

— И как много у нас таких педагогов?!

— Думаю, что пока не очень много. И это объясняется многими причинами: и тем, что у них большой документооборот, который учитель должен вести. Далее идет наполняемость классов: надбавка за классное руководство только в том случае, когда у тебя в классе не менее 25 детей. А если среди них — особый ребенок? Любой! Пусть даже гениальный — ему также нужно уделить время. «Выгорание» педагогов также нельзя сбрасывать со счетов. Дети сейчас вообще пошли сложные: сегодня абсолютно другое поколение детей, чем 10–20 лет назад.

Как говорит Ирина Овчаренко, директор ростовской школы № 43 (здесь реализуется проект инклюзивного образования уже несколько лет): «Когда ко мне приходят дети-аутисты, я не боюсь. Есть ресурсный центр, где мне подскажут, как с ними работать. А что мне делать, когда ко мне пришли дети без диагноза, но которые меня не слышат и не видят?». И что это — обычная необследованность или расторможенность?…

— И что в такой ситуации нужно сделать в первую очередь?

— На всех педагогических факультетах и во всех пединститутах стоит ввести такой предмет, как основы коррекционной педагогики. Их нужно знать, чтобы педагог понимал, что ему делать, если ребенок подскакивает и мечется на уроке. Сейчас в школах появилось много детей с расстройствами аутистического спектра. Просто детей-аутистов редко встретишь, а вот с элементами этого заболевания — огромное количество. А учитель может воспринимать такого ребенка как просто балованного, которого нужно поставить в угол, и он исправится. Но знающий основы коррекционной педагогики учитель поймет, что у ребенка пошел выплеск энергии, и ему просто нужно предложить смену деятельности. И в таких случаях будет легче и педагогу, и детям, и родителям.

— Сегодня все дети сидят за компьютерами уже до школы и зачастую общаться друг с другом не умеют!

— Да что — общаться?! Многие не способны связно пересказать прочитанный им текст. А ведь этому, зная основы коррекционной педагогики, можно научить.

— Как же помогает донским педагогам ваш центр?

— В России мы — единственный случай, когда на базе коррекционной школы работает ресурсный центр по сопровождению инклюзивного образования. Наш ресурсный центр работает как областная инновационная площадка, создавая информационно-методическую поддержку педагогических коллективов, которые работают с детьми с ограниченными возможностями здоровья.

А что касается практики, то мы выезжаем в школы и рассказываем, почему обычному педагогу нужно знать особенности этих детей и как эти особенности использовать. И дело движется тогда, когда в этом заинтересован районный или городской отдел образования.

Наш психолог Александра Липко разработала психолого-педагогическую программу по включению ребенка с расстройствами аутистического спектра в общеобразовательную школу. И эта программа стала лауреатом 4 всероссийского конкурса таких программ. По своим разработкам она проводила мастер-класс для педагогов-психологов общеобразовательных школ, рассказывая, как выявлять «особых» детей, если даже родители не предоставляют медицинских документов, и как с такими ребятами работать.

В ноябре 2013-го ЮФУ провел форум, посвященный инклюзивному образованию. Там говорили и про то, как «особым» детям создавать условия для учебы в вузе. Ирина Овчаренко сказала на этом форуме: «Если мы будем создавать условия отдельно для каждой категории детей, у нас ничего не получится. А когда школа будет создавать условия для развития каждого своего ребенка, у нас и будет инклюзивная школа». И эти слова были встречены аплодисментами потому, что они отражают суть и философию инклюзивного образования.

— Словом, школа должна стать толерантной ко всем своим ученикам!

— Слово «толерантность» мы заездили до такой степени, что оно уже не воспринимается. А когда в классе будет обучаться и ребенок с ограниченными возможностями здоровья, и ребенок-мигрант, не нужно будет проводить классные часы на эту тему. Наши дети будут попросту жить с этим ощущением. Как сказала одна девочка с синдромом Дауна:

— Неизвестно еще, кому больше нужно инклюзивное образование — вам или нам.