Согласившись на имя «Зюзя», можно ли говорить о достоинстве?…

Кузовкин — Олег Ширшин

Первой премьерой сезона в Ростовском академическом театре драмы имени М. Горького стал спектакль «Нахлебник» по пьесе Ивана Тургенева.

Художник-сценограф постановки — заслуженный художник России Виктор Герасименко — поместил героев в некую условную усадьбу ХIХ века, в которой прошлое прорастает в настоящее. Костюмы (автор — Наталья Пальшкова) как героев, так и выведенной на сцену «крестьянской массовки», стилизованы под то же время.

Артем Шкрабак в роли Флегонта Трепачева

Персонажи этой истории, в которой неожиданно приоткрывается семейная тайна, воплощены весьма ожидаемо. Разве что традиционный блеск придает образу Флегонта Трепачева Артем Шкрабак, наделяя своего героя этаким шармом и в движениях, и в речи. Правда, его желание развлечься поставило гостеприимное семейство Елецких в весьма неприятное положение, заставив действовать не лучшим образом. Но сам-то он, этакий вертопрах, вовсе не желает это понять, потому и продолжает себя вести весьма беспечно — как ни в чем не бывало.

Однако так и непонятно: в финале Ольга Петровна (Екатерина Березина) действительно сочувствует неожиданно возникшему родственнику или притворяется, желая избежать огласки. С ее мужем (Вячеслав Огир), желающим прагматично разрулить возникшую ситуацию (замечательна характеристика, данная ему автором — не злой, но без сердца), все понятно. А с ней, по идее, натуре тонкой, как-то все неясно.

Олег Ширшин и Екатерина Березина в спектакле «Нахлебник»

Трогателен сам Кузовкин (Олег Ширшин), тот самый «нахлебник» — дворянин, много лет назад согласившийся играть роль шута за угол и кусок хлеба. НО, согласившись именоваться «Зюзей, можно ли говорить о достоинстве?!… И вроде бы все в спектакле на своих местах, но не хватает главного — ради чего сегодня в Ростовском академическом театре драмы имени М. Горького ставится эта пьеса, жанр которой автор определил как «комедия». Да, российских дворян сегодня разве что вспоминают на уроках литературы в школах да в связи с эмиграцией. Да, в пьесе речь идет о достоинстве человека (правда, не просто человека, а «столбового дворянина» — так у Тургенева, в спектакле — просто «дворянина»), но это у автора комедии, а что, поставив «Нахлебника», хотел сказать режиссер 171 год спустя, вопрос остается открытым… Правда, он, этот вопрос, изрядно затуманен и костюмами, и сценографией, и, главное, таким темпо-ритмом повествования, который и усыпить способен. И движению действия не помогает ни крики изнервленного Нарцыса (Роман Гайдамак), ни уже упомянутая, передвигающаяся словно спящая «крестьянская массовка».

По большому счету ни один из спектаклей этого режиссера на «горьковской» сцене не обладает этим самым «ради чего — и сегодня…». Как написано, так и поставлено (в лучшем случае!): правда, несколько изукрашено актерскими индивидуальностями да сценографическо-костюмными изысками — ну, чтобы покрасивши было. Хотя и с тем «как написано» — вопросы: пришлось даже перечитать текст пьесы, чтобы убедиться в весьма вольном обхождении с ним.