Пятая колонна
Более 80 лет прошло с начала Великой Отечественной, но эта война по-прежнему в ходе исследований каждый раз открывается с новой стороны. Такое ее явление, как коллаборационизм, автор этих строк обсуждала со старшим научным сотрудником Южного научного центра РАН Татьяной Власкиной.
Целью этого материала является вовсе не сочувствие к тем, кто добровольно сотрудничал с оккупантами, а желание дополнить вполне определенным фрагментом общее «полотно войны». Тем более, если рассказ и выводы из его фактуры основаны на анализе документов, подписанных самими коллаборационистами.
Неожиданная находка
В 1980-х в донской столице шел ремонт дома по адресу — Социалистическая (бывшая Никольская), 36 (сегодня не существует). За деревянной обшивкой рабочие обнаружили пакет документов, которые отнесли в милицию. Там посмотрели на содержимое, пожали плечами — уж больно странными эти документы показались! — и отдали их Людмиле Казаковой, возглавлявшей тогда региональное отделение Всероссийского общества охраны памятников. А от Людмилы Михайловны документы попали в руки Татьяне Власкиной и долго ждали того часа, когда до их изучения дойдут у старшего научного сотрудника руки.
А когда все-таки настало время их изучения, выяснилось, что принадлежали они сотрудничавшему с оккупантами Александру Александровичу Гермесу: в пакете содержалась автобиография этого человека, подтвержденная его знакомыми, указавшими свои фамилии и адреса, а также давно не актуальные дореволюционный статусы — «коллежский секретарь», «губернский секретарь». Были там и явочная карточка с биржи труда его жены Глафиры Григорьевны, домохозяйки, разрешение ей передвигаться во время комендантского часа и ввозить в город сыпучие материалы. Этот факт наводит на мысль о том, что занималась женщина, скорее всего, спекуляцией зерном, причем в немалых масштабах.
Портрет добровольного пособника
Что же рассказывает о себе человек, пошедший на добровольное сотрудничество с фашистами? Александр Александрович Гермес родился в Ростове в 1897 году. В качестве вольноопределяющегося принимал участие в Первой мировой на турецком фронте, закончил военное училище во Владикавказе, затем в годы Гражданской оказался в казачьих частях, воюющих с Красной армией, где и заслужил чин поручика. Он не смог уехать из страны из-за заражения сыпным тифом. Не сразу вернувшись в Ростов после окончания Гражданской, этот человек тщательно скрывал свои убеждения и происхождение, часто меняя место работы. А служил он и бухгалтером, и поваром, и счетоводом …
По пришествию фашистов Александр Гермес пошел работать старостой третьего участка пос. Первомайского шестого и седьмого районов ростовского бургомистерства (город для управления оккупанты разбили на участки). Причем находился этот участок далеко от его места жительства: как покажет время, это было весьма предусмотрительно.
В обязанности старосты тогда входил присмотр за населением и составление списков, куда входили коммунисты, евреи и сочувствующие Советской власти. Не так уж безобидна была эта деятельность на, казалось бы, гражданской службе. Именно по этим спискам проходили аресты и расстрелы в ростовской тюрьме незадолго до второго освобождения города…
Продуманные пути отхода
Но вот 14 февраля 1943 года город занимает Красная армия. И наш «герой» не находит ничего другого, как 28 февраля 1943 года записаться добровольцем… в ее ряды, и уходит на фронт. Вот где пригодилась его служба фашистам вдали от дома: соседи не знали, судя по всему, где он работает, а «опекаемые» им жители поселка Первомайского не знали, где он живет.
Но и на фронте Гермес не задерживается: он пропадает без вести через два месяца после вступления в ряды Красной армии. Его сын Геннадий, 1921 года рождения, мобилизованный в Красную армию в августе 1941 года и служивший в артиллерийской разведке, также пропадает без вести в начале 1942-го. Та же участь постигает и трех «подписантов» его автобиографии: подобная коллективная «пропажа без вести» разными людьми на разных участках фронта в разное время (при этом имеющих схожие убеждения) наводит на вполне определенные мысли. Надо ли говорить, что дальнейшая судьба этих людей неизвестна?…
Что же мы имеем в «сухом остатке»? Людей с определенным дореволюционным «положением» и прошлым. Причем видно по тому, как они себя представляют в подписях, им это прошлое очень дорого, и они туда хотят вернуться. Если судить по этим подписям и адресам, которыми заверена автобиография Гермеса, жили подписанты из ростовского бургомистерства неподалеку от него — на улицах Шаумяна и той же Социалистической, то есть, были соседями. Как считает Татьяна Власкина, получается, что вокруг коллаборанта сложился некий микромир, обитатели которого 24 года (так написано в автобиографии) ждали падение советского строя и в июле 1942-го дождались….
То есть, перед нами предстает вполне определенный срез коллаборации: люди с такими данными в ныне опубликованных документах и воспоминаниях об оккупации не были выявлены, значит явных кровавых преступлений за ними не числится (по крайней мере это не установлено), но с администрацией оккупантов сотрудничали, хотя в казачьи части вермахта и не записывались. Можно только предположить, что с «пропажей без вести» они опять затаились, теперь уже, наверно, ничего не ожидая…
