Особенности национального терроризма

Последние события в Нальчике сделали необходимым разговор с известным ученым Игорем Добаевым о современных формах терроризма, а также о причинах, их порождающих. Об этом корреспондент НГ беседовала с Добаевым Игорем Прокопьевичем, доктором философских наук, профессором, заведующим сектором геополитики и анализа информации объединенного отдела социально-экономических и политических проблем южных регионов Южного научного центра РАН.

– Через СМИ наши силовые структуры сообщили всей России о том, что главари джамаата «Ярмук» из Кабардино-Балкарии уничтожены. А события в Нальчике говорят о том, что сам «Ярмук» существует и действует весьма активно…

– Печально, что мы на эту тему беседуем только тогда, когда что-то происходит. Наше общество сейчас реагирует только на повышенные дозы ужаса, как организм алкоголика реагирует только на повышенные дозы алкоголя. Террористическое движение, которое существует на Северном Кавказе, безусловно, является частью международного террористического движения, чтобы не говорили наши оппоненты. Сегодня, к сожалению, весь исламский мир находится в возбужденном военно-политическом состоянии.

– Когда и где оно берет начало, это состояние?

– В процессе деколонизации после Второй мировой войны. Из знаковых его этапов — прежде всего противостояние палестинцев и израильтян. До 1967 года палестинцы рассчитывали на помощь арабского мира, но этого не случилось. И с того времени начинается их террористическая активность. Первоначально она шла под националистическими знаменами. Можно вспомнить арафатовскую организацию «Фатх». В декабре 1979 года в Афганистане появляется наш воинский контингент, после чего следуют девять лет войны, первые годы которой напоминают происшедшее позже на северо-восточном Кавказе — в Чечне. И там, и здесь — те же мусульмане-сунниты, организованные в тарикаты (суфийские ордены). В Чечне — тарикаты «Нагжбандия» и «Катерия», они же — и в Афганистане плюс «Чештия» и «Акавердия». И в Чечню, и в Афганистан в это время приходит новая версия ислама, «чистого ислама». Согласно его положениям все люди, независимо от рас и национальностей, есть единая исламская умма мира, которая должна жить по единому для всех мусульман закону — тому шариату, который был разработан в течение жизни трех первых поколений мусульман. Следующим этапом после афганской войны стал экспорт идей иранской революции, которые были положительно восприняты всеми мусульманами, а не только шиитами, в Иране проживающими. В это время образуются группировки «Хаз-баллах» в Ливане, «Джихад-ислами» — в Палестине. Они начали террористическую охоту на израильтян, все время совершенствуя свои методы.

– Столь похожие на те, которые используются сегодня и на Северном Кавказе, и на территории других российских регионов?!

– Совершенно верно. Это подрыв заложенных фугасов и других взрывчатых веществ, начинка взрывчатыми веществами автомобилей, использование людей-самоубийц, которые, надевая так называемый пояс шахида, взрывают себя там, где находится максимальное количество врагов. В Чечне, начиная с декабря 1994 года, происходит примерно то же самое, что случилось в Афганистане. В последние годы существования Советского Союза и в начале постсоветского периода в этой республике практически произошел переворот. К власти пришла политическая группировка во главе с Джохаром Дудаевым, которая объявляет о полной независимости от России. Начался период националистического противостояния. Нужна была идеология. И ее нашли в так называемой чеченской исключительности. Организационно опора была найдена Дудаевым в уже упомянутом тарикате «Кадерия», который возник в конце Кавказской войны в ХIХ веке как вполне мирный, но ставший потом врагом номер один и для Российской империи, и для Советского Союза. Второй период заключался в политическом противостоянии. В это время стали появляться группы, проповедующие «чистый ислам», который у нас ошибочно называют ваххабизмом. Особенно это движение развилось в военном периоде, когда стали появляться наемники вроде уничтоженных Фатхи или Хаттаба. Этот квазиваххабизм или, как я его называю, неоваххабизм в какой-то степени повторяет тот ислам, который два с половиной века назад культивировался на Аравийском полуострове при создании единого Саудовского государства.

– Впервые этот неоваххабихм появился на территории Северного Кавказа в Чечне?

– Задолго до событий в Чеченской республике, в основном, на теоретическом уровне распространение неоваххабизма происходило, по некоторым данным, в наиболее исламизированном регионе Кавказа — Дагестане. Там радикальное направление «чистого ислама» возглавлял Магомет Кизил-Юртовский, который в начале 1998 года со своими сторонниками перебирается в Чечню, так как в декабре 1997 года они совершили нападение на российскую воинскую часть в Буйнакске. В августе 1999 года они уже действуют заодно с чеченскими радикалами. Тогда нападение на Дагестан шло тремя колоннами — интернациональная бригада во главе с Хаттабом, чеченская армада, возглавляемая Басаевым, и третья — дагестанская, составляющая не менее 50 процентов от всех напавших на республику, во главе с Магомедом Кизил-Юртовским и Магомедом Тагаевым, который сейчас находится в Лефортово.

– А потом — сентябрь 1999 года, активная военная фаза контртеррористической операции, переросшая в вялотекущую, которой не видно конца!… Была ли военная операция оправдана?

– Конечно! В Чечне распространение неоваххабизма получило агрессивный характер из-за прилива сюда иностранных наемников. С 1996 по 1999 годы эта республика превратилась в анклав террористов. Там проходили стажировку бандиты со всего мира. И если бы они еще сидели в пределах границ Чечни!… Терпеть это дальше было невозможно, что-то нужно было предпринимать. Прошло шесть лет, и ученые констатируют, что, несмотря на то, что в Чечне продолжают убивать и взрывать, там подорвана некая пассионарность. И далее главный террористический всплеск будет происходить не оттуда. Более того, число терактов на территории Чечни убывает. В 2003 году их было около 400…

– Речь идет о так называемой фугасной войне?

– И о ней — в том числе. В 2004 году — терактов около 200, в этом году — еще меньше. Идет процесс «спускания с гор». Боевики — кто по амнистии, кто — по поддельным паспортам — вливаются в ныне создающиеся институты республики, и на ближайшие годы ждать там чего-то активного не приходится. Но посмотрите на Дагестан и маленькую Ингушетию. Статистика такова: в 2002 году в Дагестане чуть больше 10 терактов, в 2004-м — 30, за девять месяцев 2005-го — около 100. «Отличились» два террористических образования — джамаат «Дженнет», что в переводе означает «рай», и джаамат «Шариат». Обеими руководил Расул Макашарипов. Во времена нападения на Дагестан в 1999 году он был проводником и личным переводчиком Басаева. В этом году он уничтожен. После его смерти активность этих джамаатов не снизилась, но в последние месяцы захвачен целый ряд других их членов, и в настоящее время число терактов упало.

Справка

В «нормативном» исламе джамаат в своем первичном значении — это сообщество правоверных, которые являются членами одной и той же общины, группирующейся вокруг одной мечети.

Есть и иное понятие общины — как политико-организационной общности. Организованные приверженцами неоваххабизма, они зачастую они вырождались в военные группировки боевиков, продолжая называя себя джамаатами

– Получается так, что террористическое движение обладает повышенной регенерационной способностью… Почему?

– Дело в том, что в научной литературе этих квазиваххабитов сравнивают с рожком для автомата или обоймой. Выстреливают один патрон, появляется следующий, который становится злее и активней. Американцы также считали, что они разгромили талибов, и движение «Талибан» уже не существует, а он восстановился. Они думали, что распылили структуру «Аль-Каиду», но это на самом деле приверженцы Усамы Бен-Ладана действуют активно и эффективно до сих пор. То же самое происходит и в Чечне: вместо Масхадова появился Салдулаев, который настроен более радикально.

– А что происходит в Ингушетии?

– Уже несколько лет назад мы отмечали, что там идет фундаментализация сознания мусульман. В самом фундаментализме ничего плохого нет, но от него — несколько шагов до радикализации, а оттуда — до экстремизма. Надо отметить, что за последние несколько лет власти сделали на Северном Кавказе очень мало для того, что могло бы предотвратить обострение ситуации. Нет работы, а с демографией — все в порядке. Происходит изменение гендерных типов, когда основной добытчицей становится женщина. Это бьет по самолюбию мужчины. Он берется за оружие.

– Лучше бы брался за лопату! …

– И куда бы он с ней пойдет при отсутствии рабочих мест?! Мало что сделано и в политическом аспекте. Бывшие конфликты не ликвидированы, а заморожены. Во всех республиках — этнократические клановые режимы. Это озлобляет население, и находятся такие люди, которые считают, что мир стал плохим по воле «неверных» и отступников-мусульман. С ними надо бороться и создавать свое мусульманское государство, где все будут жить по вечным законам шариата. Этих людей считают малочисленными фанатиками. Но их — много. Военные действия, завезенная литература, действия зарубежных эмиссаров, также около 20 тысяч российских мусульман, получивших образование в исламистских центрах по специальным программам, ориентирующие своих студентов на радикальный путь развития — все это привело к тому, что во всех республиках Северного Кавказа и стали появляться радикальные джамааты. Нападение на МВД Ингушетии совершили члены ингушского джамаата «Халифат». Органы власти и силовые структуры республики очень «засорены» этим «элементом». С конца 1990-х годов создаются молодежные исламские движения в Карачаево-Черкессии и Кабардино-Балкарии. В КБР это движение возглавил Муса Мукожев. Его исламский центр в конце 90-х годов был «спрятан» под крышей Института исламских исследований КБР, директором которого стал Руслан Нахушев. Пик гонений на этих ребят, тогда еще весьма «умеренных», пришелся на 2000 год. В это время и начинают формироваться группировки, самой радикальной из которых стал джамаат «Ярмук», получивший название от реки в Иордании, где более малочисленные мусульмане разбили войско Византии. В декабре прошлого года они осуществили нападение на республиканское управление по накроконтролю и борьбе с распространением наркотиков, захватив много оружия. В прошедшем январе в результате спецоперации Мусса Аттаев, глава «Ярмука», был убит. Нынешнюю акцию в Нальчике возглавил Анзор Астемиров, руководитель уже разросшейся группировки «Ярмук».

– Может быть, вам известно, откуда шло финансирование этой операции?

– Руслан Нахушев утверждал, что финансовые потоки к ним идут из-за успешного ведения бизнеса. Но есть основания полагать, что средства «Ярмука» — результат хороших связей с центрами в Кувейте и в Объединенных Арабских Эмиратах. Понятно, что любой конфликт — это результат внутренних причин и противоречий, однако разрастается он или гаснет, во многом зависит от внешних факторов. Так произошло и на этот раз. Причем осуществляли нападение на Нальчик представители этносов, населяющих саму Кабардино-Балкарию. Это характерный признак нынешнего времени: теракты осуществляют жители самого региона. А раньше, произойди что-нибудь, искали чеченский след. Так, по моим данным, из 32 убитых в Беслане боевиков 12 оказались ингушами. Сегодня в эти ряды вливаются новые и новые поколения, которые уже не помнят того хорошего, что народы Кавказа видели от России.

– Извечный русский вопрос — что делать?

– Все-таки в Нальчике боевикам не удалось взять ни одного объекта. Зато «уложен» костяк всего «Ярмука». Из длинного списка заметных полевых командиров на Северном Кавказе остались лишь Доку Умаров и Шамиль Басаев. Их, конечно, надо захватывать и судить, но если не принимать меры политические и социально-экономические — восстанавливать экономику, предоставлять людям рабочие места, не давать править кланам — то ситуации будут повторяться. Ведь особенностью террористического движения на Северном Кавказе и является совмещение радикального исламизма, национализма и криминальных интересов местных кланов..

Позитив по сравнению с ельцинскими временами в стране налицо. Но ведь наша бюрократия умеет все извратить до неузнаваемости. Год назад группа ученых по предложению полпреда Президента РФ в ЮФО Дмитрия Козака внесла свои рекомендации по исправлению ситуации в регионе, но пока увидеть их исполнение не получается.

«Новая газета на Дону». — 2005.- № 13


Это статья перенесена на блог со старого сайта, где находилась по адресу http://werawolw.narod.ru. Старый сайт не пополняется  С 24.05.2008 и функционирует как архив.

Читайте также...

Яндекс.Метрика